Саша чувствовал, что умирает. Лежа на потресканном бетоне нового терминала, с десятком осколков в теле, он холодеющими пальцами пытался дотянуться до чеки - подорвать вместе с собой приближающихся орков.
Взрыв, боль, светлый тоннель перед глазами. Внезапно Саша увидел свое искалеченное, усыпанное обломками тело со стороны. Он понял, что мёртв. Как ни странно, страха не было. Была невероятная легкость и ясность сознания. Единственным, о чем он сожалел, было то, что перед последней атакой он так и не успел написать маме. Но ведь теперь он все равно сможет ее увидеть - решила душа, и отправилась в дальний путь на родную Львовщину.
Пролетая над Украиной, солдат видел всё.
Он видел, как сошедшие с ума запорожские пенсионеры, брызжа слюной, проклинали сносивших памятник Ленину "фашистов".
Видел, как выстраивались очереди за гречкой, которую раздавали Вилкул и Кернес.
Видел обдолбанное киевское быдло, сбившее ребенка, и судью, отпустившего это быдло под залог в $10000.
Видел ровенское рагульё с лопатами, уничтожающее родную землю ради куска янтаря.
Видел одесских таможенников, покрывающих контрабанду и николаевских ментов, барыгующих амфетамином.
Страна продолжала жить, как ни в чем не бывало - будто не было никакой войны и тысяч погибших молодых пацанов.
Солдат заглянул в дом депутата, построенный за провал евроинтеграционного закона, и в квартиру редактора "националистического" издания, скрывающегося от мобилизации.
Он наблюдал, как ректор за конверт закрывает сессию студентам-медикам, а глава райсовета получает долю от незаконной вырубки леса.
Внезапно вернулась боль.
А с ней - радостный женский голос "Михалыч, тут наш козак очнулся".
Уставший врач в помятом халате улыбнулся, и рассказал солдату, как его в последний момент вытащили товарищи с уже занимаемой чеченцами нейтралки, как прошла череда тяжёлых операций и недели комы в госпитале Днепра.
Прошел месяц. Наглаженный китель, медали, тяжелый рюкзак за спиной. Солдат шел по улице родного города.
Он ожидал радостных улыбок прохожих и веселых приветствий, но толпа пробегала мимо него с каменными, безучастным лицами.
Водитель маршрутки, увидев удостоверение УБД сказал "льготні вже є, оплачуйте", а дворничиха Аня во дворе начала причитать про братоубийственную войну и фабрику в Липецке.
Весь мир будто спрашивал у солдата "за что, за КОГО ты воевал?".
Саша сел на лавочку и трясущимися руками закурил.
Такого отчаяния он не испытывал ни под шквалом российских снарядов на Саур-Могиле, ни в выжженом поле под Иловайском. На глаза накатывались слезы.
И вдруг кто-то похлопал солдата по плечу, и звонкий детский голосок сказал "Дяденька, спасибо вам". Солдат поднял глаза и увидел перед собой девочку лет 8.
"Спасибо, что у нас нет войны".
Детские голубые глаза смотрели на солдата, а по его небритым щекам катились слезы.
